Русская модель управления

Александр Прохоров "Русская модель управления" (тезисы)

Россию рано или поздно ждет управленческая революция.

В России существует повсеместное подавление конкуренции.

Соборное уложение 1649 года установило крепостное право, прекратив конкурентную борьбу за рабочую силу.

При Сталине – колхозники без паспортов, при Брежневе – соц. надбавки, в 90-е годы – займы, опционы и др.

Мобилизация и перераспределение ресурсов – отличительная черта русской модели управления.

В России в начале 2000-х в бюджет собирали доходов больше, чем в США в процентном отношении: 36,2% и 30,5%, соответственно.

Пережить мобилизационный период – основное качество, воспитанное историей в россиянах.

При столкновении с проблемой российская система управления на любом уровне в первую очередь пытается мобилизовать и перераспределить ресурсы.

На Западе богатство дает власть, а в России власть дает богатство.

Европейская система управления выросла из франкского государства. Варвары захватили население, привыкшее подчиняться в рамках существующих правил, и племенные вожди распределились по землям, раздавая из своим дружинникам. Тем самым управление было децентрализовано. Землевладельцы стали независимы от государства, их могли прокормить собственные крестьяне. Делегирование полномочий стало ключевым принципом управления на территории Империи Карла Великого.

На территории Руси европейский способ управления был невозможен. Не было ни христианства, ни правовой системы и частной собственности, ни привычного к эксплуатации населения. Дружину князя нельзя было распределить по территории. У покоренных племен не было традиции кого-то содержать. Забрать продукт можно было только явившись со всей дружиной. Подданные платили налоги только при непосредственной угрозе применения силы. Это автоматически диктовало необходимость централизации управления армией и государственным аппаратом. Между князем и дружиной складывались не отношения вассалитета, а подданства.

Феодальная раздробленность Руси не привела к западной системе управления из-за традиции полюдья, с одной стороны, и внешней угрозе (татары), с другой.

Сословия на Руси различались не правами (как на Западе), а повинностями.

Такая система управления привела к отставанию в тех отраслях, где требовалась частная инициатива. Например, города в России так и не стали независимыми.

Политическая централизация при эконмической децентрализации. Внутри жестко централизованных структур, на низовом уровне управления, мы имеем полную автономию. Здесь находятся истоки дуалистичности национального характера и русского образа жизни.

Автономность кластеров обеспечивает выживание населения в кризисные, нестабильные периоды, когда аппарат управления занят лишь мобилизацией и перераспределением ресурсов.

В Западной Европе при захвате территории истребляли местную знать и лишали доходов большую часть населения. В России местная власть интегрировалась в московскую знать и продолжала выполнять социальные функции руководства местным населением и в рамках круговой поруки выполнять обязательства перед российским государством. Внутри живите, как раньше.

На фазе стабильной и застойной самостоятельность проявляется в том, как люди уклоняются от выполнения законов, приказов и распоряжений, как они избегают наказаний и строят свою независимую жизнь под гнетом государства и системы управления.

В нестабильной, аварийной фазе самостоятельность проявляется в том, как инициативно и нешаблонно низовые кластерные единицы решают те проблемы, которые ставит перед ними нелегкое кризисное время.

В каждый момент времени русская система управления пребывает в одном из двух состояний 0- или в состоянии стабильном, спокойном, или же переходит в нестабильный, аварийный, кризисный режим работы.

В стабильном состоянии управление осуществляется неконкурентными, административно-распорядительными средствами.

С переходом к нестабильному состоянию стиль действий всех управленческих звеньев коренным образом меняется. Система управления становится агрессивно-конкурентной. Но эта конкуренция имеет мало общего с конкуренцией в западном понимании, поэтому она и не кажется таковой.

Западные системы управления занимаются «администрированием конкурентов»

Русская модель управления в своем нестабильном состоянии навязывает низовым ячейкам «конкуренцию администраторов» (пример карьеры офицера на Западе и России). Конкуренция администраторов не требует долгого периода ожидания: не справился – тебя сразу выгоняет руководство. На Западе эту роль играет экономические отношения – результаты конкурентной борьбы (рынок).

И в стабильный и нестабильный период развития россияне преследуют свои цели, но поскольку цели в разных периодах разные (сохранение существующего положения/изменение ситуации для достижения результата), меняются на противоположные и личные цели (с минуса на плюс).

Примеры нестабильности – ужесточение наказаний, ускорение движения кадров, неуверенность каждого, непредсказуемость характера работы, повышенная степень неопределенности во всех вопросах.

Наибольшая сплоченность персонала и прояснение истинных целей фирмы наступают в тот момент, когда фирме угрожает смертельная опасность, а менеджеры создают антикризисный штаб, и организация практически переходит на военное положение.

Русская модель управления работает в том случае, когда лютость собственного начальства становится сопоставима с жестокостью внешнего врага. Система реагирует только на лютого врага, и пока начальник таковым не станет, не заработает.

Неправовой характер отношений, игнорирование закона – в России это характерно не только для государства, но и для общества в целом.

Исторически государство в России случилось раньше, чем общество, государство формировало для себя народ, а не наоборот, как это было в большинстве стран мира.

Весь народ един в своем стремлении не соблюдать закон и уклоняться от его исполнения всеми возможными способами.

С переходом системы в нестабильный режим многие преступные действия становятся законными.

Жестокость российских законов смягчается их неисполнением.

Для западных обществ необходимо, чтобы в стране все соблюдали закон. На Востоке – чтобы подчиненные исполняли распоряжения начальства. В России – в стабильном состоянии надо соблюдать одни правила, в нестабильном – другие. Следствием является наплевательское отношение к закону на всех уровнях. Если бы российское население было законопослушным, то русская система управления не могла бы функционировать.

Все русские от грузчика до генерального секретаря держат в своем сознании два разных варианта поведения, соответствующих стабильному и нестабильному состоянию системы управления. В голове у каждого «вмонтирована» некая точка, по достижению которой он переходит в другой режим деятельности, отрицающий предыдущий опыт и выработанные привычки.

Для российского менеджера в порядке вещей одновременное действие неких правил и правил, как нарушать эти правила. Это увеличивает способность к выживанию в самых неблагоприятных условиях.

Русская «конкуренция администраторов» также отличается от классической, регулируемой законом и обычаями западной конкуренции, как воля от свободы.

Лесков: «Мы, русские, как кошки, - куда нас ни брось, нигде мордой в грязь не упадем, а прямо на лапки станем, - где что уместно, так себя там и покажем: умирать – так умирать, красть – так красть».

Те поколения, которые делают революцию в России, борются с существующим образом жизни. Свергаемые ими политический режим и образ жизни соответствуют русской системе управления на стабильном, застойном этапе ее существования.

Как только старое, застойное, бюрократическое государство разрушено и свойственные ему стабильные методы управления отвергнуты, то в общественном сознании, как и в каждой голове, остается только один набор правил поведения. Это набор стереотипов нестабильного, аварийно-мобилизационного времени, предшествовавшего только что уничтоженной революцией государственной системе (и наоборот).

Отказавшись от типа бюрократа, сложившегося в 19 веке, большевики создали институт комиссарства – вариант басмачества. Они походили на воевод и кормленщиков Древней Руси. Сухими бюрократами они оказались потом.

В России бунты, революции и приравненные к ним по разрушительной силе реформы являются механизмом принудительной смены стабильного состояния системы управления на нестабильное. Когда система слишком долго пребывает в застойном режиме, и нет каких-либо внешних факторов, вынуждающих ее мобилизоваться, то в этом случае в системе срабатывает внутренний ограничитель (сомнительно), и она взрывается революцией.

Когда нестабильное состояние системы управления затягивается, это чревато слишком большими потерями для страны, и начинается неизбежное движение назад, в противоположную фазу.

Постепенно управленческий аппарат начинает работать на защиту управленцев от последствий нестабильного состояния системы управления, а тем самым на и на выживание и спокойное существование всего населения. На данной фазе действия государственного аппарата фактически направлены против государства, они способствуют демобилизации ресурсов и препятствуют реализации целей государства.

Перевод системы из стабильного в нестабильный режим проводится с помощью параллельных структур (думские бояре, опричники, комиссары, секретари парткомов, ОНФ).

Усиление и кадровое обновление параллельных властных структур – признак приближающегося перехода системы управления в нестабильную фазу.

Парадокс русской модели управления в стабильном режиме ее существования – нерациональное поведение системы в целом при рациональном поведении каждого ее элемента.

Николай 1 болезненно ощущал, что страна перестала развиваться и откатывается назад, умом понимал – надо что-то делать, постоянно изучал различные варианты проведения назревших преобразований. Он громогласно объявлял, что «крепостное право – зло», трижды, в 1826, 1830 гг. и в 1840-х предпринимались серьезные попытки реформирования страны, но как только дело подходило к воплощению выверенных реформаторских планов, останавливался, ибо чувствовал – не надо ничего предпринимать, хуже будет. И умер с этим печальным убеждением, но своей смертью.

Менеджеры в современной России – это не те люди, кто лучше других умеет руководить, а те, кто лучше других умеет приобретать собственность.

С управленческой точки зрения российский бизнес находится еще на стадии «до революции менеджеров», до разделения функций владения и управления, а значит, он по определению не может быть конкурентоспособен на мировом рынке. Давно доказана разница между предпринимателем и администратором (т.е. между тем, кто создает бизнес, и теми, кто им управляет).

Если менеджер в силу должностного положения становится контрольным акционером – это хорошо, если контрольный акционер в силу прав собственности становится менеджером – плохо.

Сложившаяся в России система управления, да и весь уклад жизни, предполагает наличие коррумпированного посредника между государством и населением. Если этот посредник не будет коррумпирован, то общество окажется беззащитным перед лицом людоедского государства.

Герцен: «в русской жизни страшнее всего бескорыстные люди…. Из состояния хаоса и анархии способен появиться только один правитель «с твердой рукой». И тогда вся надежда - на бюрократию. В противном случае на территории страны будут проживать не законопослушные граждане цивилизованного государства, а данники и крепостные нового «ханства» комиссаров и воевод.

Не случайно в периоды нестабильного состояния системы управления государство отчаянно борется с коррупцией, так как без этого невозможно навязать населению мобилизационные порядки.

Не может быть конкурентоспособной страна, где административная власть давно сделала всех активных людей уголовниками, где она оценивает свою эффективность по тому, что нового ей удалось запретить, чтобы его же потом можно было в индивидуальном порядке разрешить.

Новые условия требуют упростить и удешевить то, что отдельные граждане и организации покупают у чиновников за взятку. Пусть не отдельный чиновник за взятку сделает условия существования физического или юридического лица приемлемыми, а закон смягчит свои непомерные требования (налоговые, регистрационно-лицензионные и прочие) к этим лицам.

Завышенный уровень государственных притязаний всегда был главным мотором развития России.

Догоняющие, в основе своей насильственные реформы, проведение которых требует усиления, хотя бы временного, деспотических начал государственной власти, приводят, в конечном итоге, к долговременному укреплению деспотизма. В свою очередь замедленное развитие из-за деспотического режима требует новых реформ. И все повторяется снова.

Руководители, пытающиеся перевести систему управления в нестабильный режим, как правило, заранее знают, что реформы (или революции) негативно скажутся на жизненном уровне населения, но считают это обстоятельство приемлемой платой за долгожданное осуществление приоритетных общегосударственных целей.

Попытка цивилизовать отношения между государством и населением путем снижения планки требований к населению разрушит всю российскую систему управления. Отказ системы от всеобъемлющих прав на рабочее и свободное время, жизнь и имущество подданных неизбежно повлечет адекватное снижение планки требований государственной идеологии к самому государству и к стране в целом. Ничто уже не будет заставлять систему управления добиваться значимых результатов, отказ от глобальных амбиций демонстрирует старый мотивационный механизм, не создав взамен нового. Страна на какое-то время станет более удобным местом для проживания, но отсутствие цели и смысла неизбежно приведут к общественному застою.

Из внутреннего конфликта между амбициями и реальностью возможен только один выход – модернизация национальной модели управления ради сохранения ее базовых характеристик.

Все модернизации в России отклоняются от намеченной цели, потому что для адекватного проведения этих модернизаций нет заинтересованных в их успехе движущих сил, нет еще тех слоев населения, тех типов чиновников, тех групп избирателей, менеджеров, политиков, судей, журналистов, которые будут двигать новшества. И приходится вместо нормальных движущих сил реформ волевым решением назначать квазидвижущие силы, тех, кто по своему опыту и социальному положению не соответствует возложенной роли реформаторов.

В России не партии, как выразители интересов общества строят систему власти, а власть создает под себя некое подобие элементов гражданского общества.

В русской модели управления «дерутся» не один на один, а стенка на стенку.

Предприятия – как эффективные и независимые кластерные единицы русской системы управления – реально ли???

Переход ключевых управленческих функций с государственного уровня на уровень предприятий автоматически демонтирует мотивационный механизм. Фирма не может и не должна работать ради величия государства, у нее должны быть свои задачи.

Существенная доля населения – более 50% - относится к тому типу людей, которые зависимы (и считают это справедливым) от решений, принимаемых властями разных уровней.

Накопленный исторический опыт развития России, устойчивая вера в «доброго царя», в способность государства решать все стоящие перед обществом проблемы постоянно толкают российское общественное сознание к дирижистской альтернативе, основанной на активной роли государства в принятии экономических решений на всех уровнях….Не менее очевидно и то, что любое расширение регулирующих возможностей государства в России сопровождается усилением бюрократизма и ростом коррупции.

Уровни предпринимательства:

Мелкие и мельчайшие

Средние

Крупные

Перераспределяющие ресурсы

Чем ближе предприниматель к простому потребителю, тем труднее ему разбогатеть.

Разнообразные типы предпринимателей:

Отставники (производственники)

Спекулянты

Бывшие служащие с высшим образованием

Партийные и комсомольские функционеры

Единый предпринимательский класс со своей идеологией не сложился.